Наталья Резанова - Открытый путь [сборник]

Женщина бежала по молу, ее плащ и длинные светлые волосы бились за спиной. Словно наткнувшись на невидимую преграду, не добежав до края, споткнулась и повалилась на покрытые подсыхающей пеной каменные плиты.

То, что творилось с ее телом, нельзя было даже назвать судорогами — его как будто мяло и выкручивало, как не бывает с живым человеком, кости его, суставы и сухожилия для этого не приспособлены. И она кричала, не переставая.

Люди тупо смотрели на нее как завороженные.

— Он просил меня взять их, — пробормотал Эгберт. — Но я же не знал…

А вопль все звучал. Вопль о том, что жизнь несправедлива по своей сути, что плата никогда не бывает равноценной, что нет у нас врагов страшнее себя, ибо мы сами отправляем на смерть своих любимых…

Кинвалу удалось вырваться из-под власти этого безумного вопля.

— Держите ее! Поднимите, убей вас Бог! Ведь она себе голову разобьет!

И он первым бросился на мол. За ним последовали другие.

Но женщина перестала биться и кричать прежде, чем к ней подбежали. Приподнялась. Ее глаза серебряными зеркалами отсвечивали на грязном, исцарапанном, залитом слезами лице. Взгляд уперся в Кинвала, и тот невольно попятился.

Женщина отвела протянутые к ней руки, встала и голосом четким, насколько позволяли сорванные связки, произнесла:

— Благодарю за помощь. Но я справлюсь сама.

Эпилог

Мне, Алиене, выпало заканчивать эту историю. Потому что на исходе той штормовой ночи, когда погибли Оливер и Бенедикт, Селия вовсе не стала со мной единым целым. Она просто умерла. Так что Оливер, в общем, ошибся. Не он последовал за ней — не знаю, где они все оказались. Она последовала за ним. Будь по-иному, я могла бы постараться что-то изменить. Возможно. Не уверена.

Свою теперешнюю жизнь я намерена провести мирно. Состояние, доставшееся мне, невелико, даже с учетом того, что перешло к Оливеру от Груохов, но я не собираюсь совершать крупных трат. А довольствоваться малым я привыкла. Сейчас я занята тем, что привожу в порядок записи Оливера. Вероятно, со временем я напишу ту книгу, что он задумал, но так и не принялся. По крайней мере, это для него сделать я в силах. То, что в обозримом будущем у книги не будет читателей, а потом, когда она уйдет из моих рук, ее, по всей видимости, бросят в огонь, меня не волнует.

Из дому я выхожу редко. В городе меня уважают и восхищаются моей скромностью, а также стойкостью, с коей я переношу выпавшие на мою долю несчастья. Это ставит меня в ложное положение, но еще более удручают выражения сочувствия и утешения. Муж и сын, в потере которых мне соболезнуют, принадлежали Селии, и я не хочу отнимать их у нее. Даже теперь. Особенно теперь.

По той же причине я почти не принимаю гостей. Правда, недавно меня посетил Сторверк. Он долго и путано изъявлял мне соболезнования, рассказывал — как будто это было для меня новостью, — каким хорошим человеком был Оливер, а под конец сообщил, что траур мой затянулся и что в следующий рейс он выйдет вместе с братом. Бедный Сторверк. Как ни искренне переживал он смерть друга, но и здесь, похоже, стремится найти выгоду. Его можно понять. Дела семьи были для него всегда на первом месте, а младший сын в небогатом, хотя и родовитом семействе вряд ли может рассчитывать взять в жены девицу из хорошего дома и с маломальским приданым. Родители либо опекуны не отдадут. Самостоятельная вдова — другое дело.

Бедный, бедный Сторверк. Он так и не догадался, что перед ним — не та женщина, которую он знал столько лет, интриги же его, усилия и расчеты пропадут втуне. Ничего, найдет для брата другую невесту.

Вряд ли я вообще выйду замуж. Я не нуждаюсь в обществе, как бы оно ни именовалось. Нынешнее мое существование приучило меня смотреть на жизнь со стороны, лишь изредка вмешиваясь в события. И поздно что-либо менять.

Однако я скучаю по Селии. Скучаю, несмотря на мучения, что мне причиняло соседство с ней — впрочем, как и ей со мной.

Но ведь я могла бы вернуть ее. Могла бы вернуть их всех. Или хотя бы попробовать.

Но я не стану этого делать. Этого нельзя делать. Никто не знает лучше меня, почему.

Не дело человека воскрешать умерших. Это знали еще древние греки. Хотя что мне до греков?

Оливер верил в судьбу. Против судьбы я еще могла бы пойти. Но не против того, что больше судьбы.

Мудрецы, на которых любила ссылаться Селия, утверждали: «Нет дня, над которым не было бы дня небесного». Это правда. Но это, к сожалению, не вся правда. Вся же правда — не для слуха смертных. И потому я должна оставаться одна.

«Я стану Алиеной, — говорила Селия в начале своих странствий, — и не думаю, что пожалею об этом». И в конце концов она стала Алиеной. Но цена, которую она уплатила, слишком высока. А пожалеть об этом — некому.

Краткая хроника лет

1357 г. Рождение Алиеноры ни Карнис, обычно именуемой Алиеной.

1378–1382 гг. Прорывы Темного Воинства на северных окраинах Заклятых земель, в так называемом Междугорье.

1382 г. Гибель Алиены на Сломанном мосту.

1385 г. Большая Резня в Тримейне.

1391 г. Хагбард Брекинг и Венена (Виола) из Три-мейна снимают Заклятие с земель, отныне именуемых Открытыми.

Лето 1391 г. Приезд Хагбарда и Венены в Кархид-дин. «Песнь поношения» на Хьюга Кархиддина.

Апрель 1396 г. Рождение в Старом Реуте Оливера Хейда.

Сентябрь 1404 г. Рождение в Солане Портовом Селии.

1404-й — первая половина 1422 г. Селия находится под опекой Найтли.

1417 г. Оливер получает степень бакалавра свободных искусств Тримейнского университета.

Июнь 1422 г. Арест Селии и Найтли Святым Трибуналом и побег.

Август 1422 г. Встреча Селии и Оливера в герцогстве Эрдском.

Сентябрь 1422 г. Карательная экспедиция против «преступивших закон» в области Эрдского Вала.

Сентябрь-декабрь 1422 г. Странствия Селии и Оливера вдоль Эрдского Вала и по Открытым землям.

Первая половина 1423 г. Путешествие Селии и Оливера по южному побережью.

Лето 1423 г. Селия и Оливер поселяются в Старом Реуте.

Октябрь 1423 г. Рождение Бенедикта Хейда.

1429 г. Эпидемия в Старом Реуте. Гибель семейства Хейд. Возвращение Алиены.

Примечания

1

И многие другие (лат.).

2

Приветствую, глубокоуважаемые (лат.)

3

Убежище для грешников (лат.)

4

В стенах (лат.)

5